Неточные совпадения
— Ну,
ребята, держись! —
сказал Тит и почти рысью пошел передом.
— У меня хозяйство простое, —
сказал Михаил Петрович. — Благодарю Бога. Мое хозяйство всё, чтобы денежки к осенним податям были готовы. Приходят мужички: батюшка, отец, вызволь! Ну, свои всё соседи мужики, жалко. Ну, дашь на первую треть, только
скажешь: помнить,
ребята, я вам помог, и вы помогите, когда нужда — посев ли овсяный, уборка сена, жнитво, ну и выговоришь, по скольку с тягла. Тоже есть бессовестные и из них, это правда.
—
Ребята сделали отлично! —
сказал Петр Петрович. — За это вам по чапорухе водки и кулебяка в придачу. Откладывайте коней и ступайте сей же час в людскую!
— «Лети-ка, Летика», —
сказал я себе, — быстро заговорил он, — когда я с кабельного мола увидел, как танцуют вокруг брашпиля наши
ребята, поплевывая в ладони. У меня глаз, как у орла. И я полетел; я так дышал на лодочника, что человек вспотел от волнения. Капитан, вы хотели оставить меня на берегу?
«Ну,
ребята, —
сказал комендант, — теперь отворяй ворота, бей в барабан.
— И ты прав, ей-богу прав! —
сказал самозванец. — Ты видел, что мои
ребята смотрели на тебя косо; а старик и сегодня настаивал на том, что ты шпион и что надобно тебя пытать и повесить; но я не согласился, — прибавил он, понизив голос, чтоб Савельич и татарин не могли его услышать, — помня твой стакан вина и заячий тулуп. Ты видишь, что я не такой еще кровопийца, как говорит обо мне ваша братья.
Самозванец несколько задумался и
сказал вполголоса: «Бог весть. Улица моя тесна; воли мне мало.
Ребята мои умничают. Они воры. Мне должно держать ухо востро; при первой неудаче они свою шею выкупят моею головою».
— Якши, [Якши (татарск.) — хорошо.] —
сказал комендант, — ты у меня заговоришь.
Ребята! сымите-ка с него дурацкий полосатый халат, да выстрочите ему спину. Смотри ж, Юлай: хорошенько его!
— Хороших людей я не встречал, — говорил он, задумчиво и печально рассматривая вилку. — И — надоело мне у собаки блох вычесывать, — это я про свою должность. Ведь — что такое вор, Клим Иванович, если правду
сказать? Мелкая заноза, именно — блоха! Комар, так
сказать. Без нужды и комар не кусает. Конечно — есть
ребята, застарелые в преступности. Но ведь все живем по нужде, а не по евангелию. Вот — явилась нужда привести фабричных на поклон прославленному царю…
— Это — в нас, —
сказал коротконогий. — Разойдись,
ребята!
— Покорно благодарю, мадам, —
сказал раненный в руку и сплюнул кровью. — Мерси, ловко вы… Пошли,
ребята!
«Спасибо,
ребята», —
сказал адмирал.
— Как бы поговорить без народа, —
сказал Нехлюдов, глядя на отворенную дверь, в которой стояли
ребята, а за
ребятами худая женщина с исчахшим, но всё улыбавшимся, от болезни бледным ребеночком в скуфеечке из лоскутиков.
— Летось в господском лесу две березки срезал, его и посадили, — поторопился
сказать маленький розовый мальчик. — Теперь шестой месяц сидит, а баба побирается, трое
ребят да старуха убогая, — обстоятельно говорил он.
— Можно, — ответил Ермолай с обычной своей невозмутимостью. — Вы про здешнюю деревню
сказали верно; а только в этом самом месте проживал один крестьянин. Умнеющий! богатый! Девять лошадей имел. Сам-то он помер, и старший сын теперь всем орудует. Человек — из глупых глупый, ну, однако, отцовское добро протрясти не успел. Мы у него лошадьми раздобудемся. Прикажите, я его приведу. Братья у него, слышно,
ребята шустрые… а все-таки он им голова.
— Да, хорошие здесь люди, — продолжал Петр Петрович, — с чувством, с душой… Хотите, я вас познакомлю? Такие славные
ребята… Они все вам будут ради. Я
скажу… Бобров умер, вот горе.
«Ну,
ребята, прощайте, —
сказал он смущенной дворне, — мне здесь делать нечего.
—
Ребят нет? Кышь, проклятые! — мотнулся он в их сторону всем телом и потом, пропуская вперед молодых людей,
сказал голосом, в котором слышалась какая-то вкрадчивость и жадность...
— Отсоветовать вам я не могу, — говорил о. Сергей, разгуливая по комнате, — вы подумаете, что я это о себе буду хлопотать… А не
сказать не могу. Есть хорошие земли в Оренбургской степи и можно там устроиться, только одно нехорошо: молодым-то не понравится тяжелая крестьянская работа. Особенно бабам непривычно покажется… Заводская баба только и знает, что свою домашность да
ребят, а там они везде поспевай.
Озими пышному всходу,
Каждому цветику рад,
Дедушка хвалит природу,
Гладит крестьянских
ребят.
Первое дело у деда
Потолковать с мужиком,
Тянется долго беседа,
Дедушка
скажет потом:
«Скоро вам будет не трудно,
Будете вольный народ!»
И улыбнется так чудно,
Радостью весь расцветет.
Радость его разделяя,
Прыгало сердце у всех.
То-то улыбка святая!
То-то пленительный смех!
— Не надо! — раздался в толпе сильный голос — мать поняла, что это говорил мужик с голубыми глазами. — Не допускай,
ребята! Уведут туда — забьют до смерти. Да на нас же потом
скажут, — мы, дескать, убили! Не допускай!
— Погоди,
ребята! — заговорил Рыбин, оглядывая их, и поднял руку неторопливым движением. — Вот — женщина! —
сказал он, указывая на мать. — Сын у нее, наверное, пропал теперь…
—
Ребята! надо сходить назад — взять офицера, что ранен там в канаве, —
сказал он не слишком громко и повелительно, чувствуя, как неприятно будет солдатам исполнять это приказанье, — и действительно, так как он ни к кому именно не обращался, никто не вышел, чтобы исполнить его.
— Здравствуй, Обанчук! —
сказал Козельцов: — Цел? — Здорово,
ребята! —
сказал он потом, возвышая голос.
«
Сказать ли им маленькую речь, или просто
сказать: здорово,
ребята! или ничего не
сказать? — подумал он.
— Авось, на мое счастие, Бог даст и выйдет в поле,
ребята! —
сказал Козельцов. — Уж мне с вами не в первый раз: опять поколотим.
— О! это ужасный народ! вы их не изволите знать, — подхватил поручик Непшитшетский, — я вам
скажу, от этих людей ни гордости, ни патриотизма, ни чувства лучше не спрашивайте. Вы вот посмотрите, эти толпы идут, ведь тут десятой доли нет раненых, а то всё асистенты, только бы уйти с дела. Подлый народ! — Срам так поступать,
ребята, срам! Отдать нашу траншею! — добавил он, обращаясь к солдатам.
— Да и отчего ж не
сказать: здорово
ребята! это должно даже».
Уж я
сказал тебе, что с твоими идеями хорошо сидеть в деревне, с бабой да полдюжиной
ребят, а здесь надо дело делать; для этого беспрестанно надо думать и помнить, что делал вчера, что делаешь сегодня, чтобы знать, что нужно делать завтра, то есть жить с беспрерывной поверкой себя и своих занятий.
Александр Сергеич между тем пересел к фортепьяно и начал играть переведенную впоследствии, а тогда еще певшуюся на французском языке песню Беранже: «В ногу,
ребята, идите; полно, не вешать ружья!» В его отрывистой музыке чувствовался бой барабана, сопровождающий обыкновенно все казни. Без преувеличения можно
сказать, что холодные мурашки пробегали при этом по телу всех слушателей, опять-таки за исключением того же камер-юнкера, который, встав, каким-то вялым и гнусливым голосом
сказал гегельянцу...
— Ну,
ребята, — продолжал Перстень, — собирайтесь оберегать его царскую милость. Вот ты, боярин, —
сказал он, обращаясь к Серебряному, — ты бы сел на этого коня, а я себе, пожалуй, вот этого возьму. Тебе, дядя Коршун, я чай, пешему будет сподручнее, а тебе, Митька, и подавно!
—
Ребята! —
сказал он голосом, который привык раздаваться в ратном строю, — слушайте!
—
Ребята! —
сказал князь, — а если поколотим поганых да увидит царь, что мы не хуже опричников, отпустит он нам вины наши,
скажет: не нужна мне боле опричнина; есть у меня и без нее добрые слуги!
— Князь, —
сказал Перстень, — должно быть, близко стан; я чаю, за этим пригорком и огни будут видны. Дозволь, я пойду повысмотрю, что и как; мне это дело обычное, довольно я их за Волгой встречал; а ты бы пока
ребятам дал вздохнуть да осмотреться.
— А вот и Федька! —
сказал кто-то, — эвот идет с
ребятами!
— Нечего делать, —
сказал Перстень, — видно, не доспел ему час, а жаль, право! Ну, так и быть, даст бог, в другой раз не свернется! А теперь дозволь, государь, я тебя с
ребятами до дороги провожу. Совестно мне, государь! Не приходилось бы мне, худому человеку, и говорить с твоею милостью, да что ж делать, без меня тебе отселе не выбраться!
— Спасибо,
ребята, а имени своего не
скажете?
— Постойте,
ребята! —
сказал Серебряный, — расспросим его наперед порядком. Отвечай, —
сказал князь, обращаясь к татарину, — много ль вас? Где вы станом стоите?
—
Ребята! —
сказал он, — видите, как проклятая татарва ругается над Христовою верой? Видите, как басурманское племя хочет святую Русь извести? Что ж,
ребята, разве уж и мы стали басурманами? Разве дадим мы святые иконы на поругание? Разве попустим, чтобы нехристи жгли русские села да резали наших братьев?
— Пора! —
сказал Серебряный, садясь в седло, и вынул саблю. — Чур меня слушаться,
ребята, не сбиваться в кучу, не рассыпаться врозь, каждый знай свое место. С богом, за мной!
—
Ребята! —
сказал, подбегая к ним, один молодец, — атаман опять начал рассказывать про свое житье на Волге. Все бросили и песни петь, и сказки слушать, сидят вокруг атамана. Пойдем поскорее, а то места не найдем!
— Так это вы, —
сказал, смеясь, сокольник, — те слепые, что с царем говорили! Бояре еще и теперь вам смеются. Ну,
ребята, мы днем потешали батюшку-государя, а вам придется ночью тешить его царскую милость. Сказывают, хочет государь ваших сказок послушать!
— А на барщину… Значит, на господ работали… Царь Александр Николаевич уничтожил. Вот хорошо: запоздает она, а уж нарядчик и заприметил… докладывает бурмистру… «Поч-чему такое? А?..» — Да я, ваше степенство, с
ребятами. Неуправка у меня… — «Ла-адно, с
ребятами. Становись. Эй, сюда двое!» И сейчас, милая ты моя барышня, откуль ни возьмись, два нарядчика. И сейчас им, нарядчикам, по палке в руки, по хар-рошей. Дать ей, говорит, десять… или,
скажем, двадцать…
И, как ни незаметно это и как ни странно
сказать это, в таком же положении находится и вся эта масса молодых
ребят, солдат, кажущихся столь покорными.
— Молчи! — сурово
сказал отец, усаживая её. — Я свиньям не потатчик. Эй,
ребята, проводите-тка дорогих гостей по шее, коли им пряники не по зубам пришлись!
— Пожалуй — он? — медленно
сказал Пушкарь. — Ну,
ребята, становись на правёж!
— Пей,
ребята, ведро ставлю, —
сказал Лука, — сам из станицы привезу.
— Прощай, матушка, —
сказал он матери, припирая за собой ворота. — Ты боченок с Назаркой пришли: —
ребятам обещался; он зайдет.
— Эки нарядные
ребята! —
сказал Назарка. — Ровно уставщики длиннополые, — и он промаршировал по дороге, передразнивая их.
То же и про
ребят скажу, про Михалка да про Архипа…